ЧЕРНОВИК. Версия августа 2003 г.

Все поправки и уточнения будут восприняты с благодарностью и, возможно, учтены при последующей корректировке. В будущем предполагается вставить в текст несколько самых информативных фотографий городка.

Вставил свои комментарии, которые выделил синим цветом – чтобы не писать всюду нечто типа (Прим. Ю.Ш.). Конечно, гораздо легче нанизывать свои воспоминания на канву, которую за тебя уже создали!

Поездка в Семипалатинск-4 в июне 1988 г.

 В 1988 году мы с братом договорились поехать на нашу родину - в Семипалатинск-4. С нами решил ехать мой одноклассник Ю. Шафран из Екатеринбурга (тогда - Свердловска). Решили встретиться на речном вокзале в Семипалатинске.

Слава с Аллой и сыном Игорёшкой приехали сюда, в Самару (тогда - Куйбышев). Здесь мы взяли билеты на поезд «Симферополь - Новосибирск». Алла с сыном осталась в Куйбышеве с мамой (Маиной Ивановной), а мы 12 июня сели в поезд и поехали. В купе с нами ехала какая-то пожилая женщина явно, не в себе. Наверное, она забыла часы дома, но решила, что это мы взяли её часы. Сначала уговаривала нас перестать шутить и отдать часы, затем пошла к проводнице и попросилась перевести её в другое купе, что проводница и сделала, благо, что вагон был полупустой. В дорогу взяли с собой нарды и резались всю дорогу до опупения.

Ехали почти двое суток. В Новосибирск приехали ранним утром. Сразу взяли билеты на поезд «Новосибирск - Алма-Ата», отходивший после обеда. Потом погуляли по городу, посмотрели, повспоминали те места места в Новосибирске, где мы бывали проездом с мамой, когда ездили в отпуск к маминой сестре тете Инне под г. Куйбышев - в посёлок Новосемейкино в 20 км от моего нынешнего дома.

После обеда сели в наш поезд. Ехать надо было 17 час. На удивление поезд оказался очень чистым и опрятным. Вагон был почти пустой. Проводница была на редкость любезной, даже по моей просьбе заварила очень крепкий чай, который мне хорошо прочистил голову - уж очень я устал, гуляя по Новосибирску.

В Семипалатинск приехали около 8 час утра. На вокзале нас встретил Ю. Шафран. Он приехал вечером перед нашим приездом, переночевал на речном вокзале в гостинице и заранее взял для нас билеты до нашего городка - пристани Чаган. Из поезда выскочили очень быстро и, руководствуясь рекомендациями Ю. Шафрана, поймали частника и поехали на речной вокзал.

Я же в Семипалатинск прилетел на ЯК-40. На этой машине летел впервые, впечатления очень специфические. В Семипалатинск прилетели затемно. Вышел из аэропорта и попал в иной мир (хорошо, хоть, не в мир иной!). Темень, яркие звезды, цикады и теплынь. Здорово!

Дождался первого автобуса и укатил в город. Вышел у речного вокзала, чтобы купить билеты. После этого разыскал туалет, привел себя в порядок после бессонной ночи, углядел номер гостиницы и отоспался там «нелегалом». Затем решил оформить свои отношения с гостиницей – ведь я был как-никак транзитный пассажир – билеты до Чагана у меня были уже на руках! Так сбылась моя мечта пожить с видом на море или реку.

На речном вокзале мы успели погулять минут 30-40. Хорошо запомнились панели отделки речного вокзала из ракушечника, это видно на фотографиях того времени. День был жаркий, но около воды было очень хорошо, свежо.

Надо признаться, что мало знал Семипалатинск, особенно в последние годы проживания в городке. Посмотрев на Семипалатинск-88, сформулировал свои впечатления так: «Насколько похорошел город за годы застоя!»

Наконец-то сели на «Ракету» (судно на подводных крыльях) и отчалили вниз по течению.

Сначала прошли под железнодорожным мостом:

поглазели на пригороды и дальше вышли за город. Ехали два часа. Я почти всё время провел на корме - там открытое место.

Смотрел на берега. Слава и Юра тоже были рядом. Один минус был - очень сильный шум, издаваемый четырьмя танковыми дизелями, которыми было оснащено наше «плавсредство».

За несколько километров до городка стали попадаться знакомые места: водоподъём, батальон связи, где в конце 60-х годов были расположены огороды, места рыбалок, пристань села Долонь (около 5 км от нашего городка вверх по течению, в середине 50-х годов село было накрыто радиоактивным следом и жители сразу получили по 4 минимально допустимых годовых дозы облучения - об этом прочитал в каком-то журнале в 1991 г.). При этом надо учесть, что наши советские «минимальные дозы» были в то время во много раз больше аналогичных норм Запада. Затем увидели домик лодочника Семёна, стоящий в устье речки Чаган.

Эта речка течёт в долине шириной метров 200. На такую ширину она разливается во время весеннего половодья, а летом она шириной в 1-3 метра. В сильно засушливое лето эта речка пересыхала совсем.

Потом, после устья р. Чаган, пошёл низкий берег, затапливаемый во время весеннего разлива Иртыша (пойма). Примерно через километр увидели спуск к Иртышу (т.н. «лягушатнику») от ГДО (гарнизонного дома офицеров),

 а за спуском - пристань.

Высадились на дебаркадер.

Поднялись на высокий берег по песчаному подъёму, что было очень трудно из-за постоянно осыпающегося под ногами песка. Поднявшись на высокий берег, мы как в горячую духовку попали. Время было около 12 часов дня - самый солнцепёк.

Виды с реки – одно, а лицом к лицу – совсем другое. Первые впечатления после того, как взобрались наверх от реки (ах, как хотелось подняться поскорее!): душистый, пересыщенный запахами степи воздух, дома, буквально ощетинившиеся телевизионными антеннами. Потом обратил внимание на засохшие карагачи возле ГДО. Впрочем, это не явилось откровением – за несколько лет до нас в городок съездила Лена Дунайкина, живописное описание уже тогда начавшегося запустения и разорения.

Кое-как приползли к гостинице около ГДО. Мест там не оказалась. Пошли дальше, в гостиницу около нашего дома. Поселили нас на 1 этаже в отдельной комнате в офицерском общежитии, которое располагалось рядом с бывшим штабом дивизии в 2-этажном здании, наискосок от наших окон в 74 доме.

Помню, как почти благоговейно мы смотрели на офицеров, летчиков. А тогда они для нас показались просто парнями. Жизнь в общаге протекала бурно, я, по крайней мере, воспринимал это несколько свысока.

Некоторые заметки к нашему быту. Поселили нас в бывшей комнате дежурного по штабу. Три кровати и стол – никаких излишеств. Собственно, что еще нужно нам было, ведь не на курорт мы ехали. Кстати, насчет курорта. Сейчас представляется, что в городок вполне можно было приезжать отдыхать. Река с прекрасным пляжем на островах, сосновый бор, прилично развитая инфраструктура...

Иногда мы предавались лени. В эти минуты и часы мы читали, играли в карты и любимого братьями Добролюбскими «Эрудита».

Еще раз убедились, как «бытие изменяло наше сознание». Уже на второй день пребывания в городке я поразился, услышав как бы со стороны такой диалог:

- Не мешало бы в магазин сгонять.

- Ближний на перерыве, неохота переться. Давай подождем, когда он откроется!

Как быстро мы, жители больших городов, перешли на новый (старый) масштаб, ведь «дальний» дальше «ближнего» всего-то на пару сотен метров!

Бросив вещи в комнате, пошли в «Контору Глубокого Бурения» (КГБ). Точнее, в её филиал при армии (так называемый «Особый отдел»). Подходим к тому дому, где эта контора базировалась, а навстречу выскакивает тётка, оформлявшая нас в общежитие. Значит, уже сбегала и настучала о появлении в городке «таинственных незнакомцев». В особом отделе мы втроём представились начальнику.

На стене у этого начальника висела очень хорошая  крупномасштабная топографическая карта, и я чуть не вывернул себе шею, пытаясь что-нибудь на ней рассмотреть.

Сейчас эти карты доступны всем «нашим» по ftp://Chagan:mx78uxrc@212.23.85.173/Chagan/Map/.

Начальник что-то думал - думал и отправил нас на КПП (это примерно в 1 километре от нашего дома в сторону 16-го городка) получить пропуск. Наверное, он подумал, что пропуска в закрытый военный городок мы заказали заранее. Прошли мы через «финские» домики и бараки. Там, на КПП, нас принял бравый старлей по фамилии Иванов. Кстати, его родители тогда жили всего в трёх остановках от моего дома в Куйбышеве (около кинотеатра «Самара») Изображал он из себя никак не меньше Холмса и Мегре вместе взятых. Самый интересный вопрос, который он нам задал, был следующим: «Итак, где вы познакомились?», как в дурных шпионских фильмах 50-х годов, где бравый контрразведчик с одного взгляда определяет матёрых врагов советской власти. Ответ был не менее идиотским: «В младшей группе детского сада!» И действительно, с Ю. Шафраном мы познакомились именно там. Есть даже фотография моего отца, где младшая группа во главе с воспитательницей Надеждой Григорьевной Абашевой сидит на веранде (лето 1960 г.).

Итак, перепугавшийся контрразведчик Иванов 4 часа нас терзал вопросами, пытаясь поймать на каких-то несоответствиях в наших ответах, однако у него ничего не вышло, и ему пришлось нас отпустить, посоветовав напоследок завтра утром убираться из городка. При этом он отобрал у Ю. Шафрана кассету с 8-мм киноплёнкой, но не тронул наши со Славой кассеты с фотоплёнками, мотивировав это тем, что, якобы, на киноплёнке помещается гораздо больше информации, и он не может допустить утечку такого «большого» количества информации.

Интересный эпизод. Я (вроде) сказал, мол, какие могут быть тут секреты от нас, которые прожили лет по 15 в городке. На что особист Иванов ответил: «А вдруг вы узнаете, что кроме летчиков и артиллеристов у нас появились еще и танкисты!» Конечно, можно представить, что это была особо тонко задуманная дезинформация вражеских разведок. Но, скорее всего, товарищ Иванов был просто... туповат.

И все-таки пару 15 м (вроде) пленок мне удалось тогда сохранить. Но куда они делись потом? – Очень жаль, но, похоже, они утеряны безвозвратно.

А вот и нет! Пленка обнаружилась, более того, Игорь Брыляков перевел ее в цифру, желающие могу скачать по вот этой ссылке (99МБ).

А Славу он обязал перед отъездом проявить и показать ему фотоплёнки. Однако если сравнить площадь кадров фото- и киноплёнки, то старлей Иванов был явным двоечником в школе. Слава, взяв на время проявочные принадлежности у молодых офицеров из соседней комнате, проявил перед отъездом все плёнки, но «Штирлиц - Иванов» так и не соизволил просмотреть плёнки. Наверно, ему сверху приказали не маяться дурью. В течение этого идиотского допроса мы несколько раз выходили на улицу покурить. В один из таких выходов налетел с запада сильный пылевой шквал («пылевая буря», есть фотографии).

Тополиные кустики за КПП при этом сильно пригнулись к земле, видимость упала до 70-100 метров (вместо обычных нескольких километров при хорошей погоде), по степи резво катились засохшие кустики «перекати-поля» - очень интересного растения, вырастающего в виде шара диаметром 40 -70 см, вернее это ветки этого растения так вырастают. Как и большинство растений степи «перекати-поле» развивается очень быстро, пока в почве есть весенняя влага, потом, в конце мая засыхает, и ветер, раскачивая этот кустик, обламывает корень. Потом ветер гоняет этот кустик по степи, и кустик рассыпает семена.

Уже осенью 2005 г. Л. Добролюбский прислал панораму, сделанную из нескольких снимков (ЮШ):

Ели мы в офицерской столовой. Как и в прошлом, она была неплохой, можно даже сказать – хорошей, особенно на фоне гражданских столовок образца заката Советского Союза.

Сейчас я уже точно не помню, что и в какой день мы делали, но попытаюсь описать всё, возможно перепутав дни. В первый же вечер Слава пошёл в гости к своей однокласснице Ольге Бескаравайной. Надо сказать, что жизнь у неё сложилась очень интересно. Отец её, как и наш, в середине 50-х годов служил в парадном полку самолётов ТУ-95 на Украине. Потом, по мере ухудшения отношений с Китаем, СССР стал окружать Китай базами стратегической авиации. Наш городок (тогда "Москва-400) был самым западным из 4-х, расположенных на северной границе Китая. Ещё были авиабазы под Иркутском, Благовещенском и ещё одна где-то. Попав из Украины с её мягким климатом на восток Казахстана, все офицеры и их жёны только и мечтали, как оттуда выбраться, тем более, что в нескольких десятках километром от нашего городка располагался Семипалатинский атомный полигон. В 1972 году Ольга (как и мой брат Слава) закончила школу. Вскоре её отец демобилизовался и Ольгины родители переехали на Украину. И Ольга уехала вместе с ними. Через несколько лет Ольга вышла замуж за военного лётчика. А ещё через несколько лет её мужа переводят с Украины в тот самый Семипалатинск-4!

Итак, Слава в тот день отправился к ней в гости. Захватил с собой поллитровку водки. Тогда, в самый разгар придурочной антиалкогольной борьбы, эта поллитра была страшным дефицитом. Там муж Ольги посоветовал Славе завтра утром, в субботу, подойти к командиру дивизии - на завтрашнее субботнее утро было запланировано построение офицеров. Комдив оказался нормальным здравомыслящим человеком и разрешил нам остаться на 4 дня, которые мы запланировали провести в городке. И действительно, жили мы в отдельной комнате, в служебный городок («шестнадцатый») мы, естественно, не лезли, да и кто бы нас туда пустил?

А мы с Ю. Шафраном пошли по знакомым. Сначала зашли в школу. Там в библиотеке работала наша одноклассница Наташа Малюта (Скрипко). Зашли в библиотеку, у Наташи - глаза на лоб. Поговорили, получили приглашение в гости.

Вечером попытались зайти к нашей с Юрой однокласснице Ольге Акалаевой (Белоус). Дома никого не оказалось. Как сказали дворовые знатоки - они все были в тот вечер на огороде. На следующий день,  в субботу, пришли в обед. На этот раз все оказались дома. Ольга налила по тарелке борща, а её муж - по стопарику. Из вежливости пришлось выпить, несмотря на страшную жару и обеденное время.

В один из дней вечером мы пошли на Иртыш купаться. День был не очень жаркий, на небе - резко очерченные облака. Нашли отдельную полянку среди ивняка недалеко от спуска с поверхности степи вниз, к реке, разделись, насобирали сухих веток и разожгли костёр.

Несколько раз искупались. Потом Юра остался около костра, а мы со Славой пошли прогуляться до речки Чаган. «Речка» - это сказано очень громко. В середине июля эта речка представляла собой ручеёк солоноватой воды глубиной не более 12-15 сантиметров и шириной метр - полтора, что можно видеть на фотографии. А вот весной, во время снеготаяния в горах на юге от нашего городка, эта речушка разливалась на всю ширину своего русла - метров до 200.

При этом в особо многоводные годы поток сносил автомобильный мост, который был построен не очень грамотно. Была сооружена насыпь поперек долины, а примерно посередине - мостовой пролет. Насыпь невысокая, пролет неширокий. Поэтому и не хватало площади проходного сечения, чтобы пропустить весь паводковый поток в период бурного снеготаяния после многоснежной зимы.

На следующий день утром нас разбудил стук в дверь нашей комнаты. Это пришел муж Славиной одноклассницы (пилот Ту-95) с приглашением на пикничок на второй остров. Договорившись, где и когда встретимся, он ушел на Иртыш готовить лодку. Мы в авральном темпе оделись, заскочили в столовую, позавтракали, потом зашли в магазин, купили кое-какой еды для поездки на остров и через 45 минут после нашей побудки мы были на Иртыше около лодочных гаражей. Кроме еды взяли с собой графин из нашей комнаты и наполнили его водой из родника около лодочных гаражей. Потом мы потеряли пробку от графина, а комендантша общежития содрала с нас впоследствии целый рубль. Конечно, она этот рубль, конечно же, прикарманила, а отсутствующую пробку просто списала. Компания собралась человек 10. В основном - молодые офицеры лет до 25-28.

На острове я первым делом захотел искупаться. Разделся в тени деревьев и вышел на песок, нагретый солнцем. И тут же заскочил обратно под деревья – раскаленный песок сильно обжигал ступни. А было это около 10 час утра. Пришлось надеть носки и в таком виде дойти до воды и купаться. Слава тем временем пошел с другими мужиками на рыбалку на другую сторону острова. Ловили они бреднем, который захватил кто-то из офицеров.

Купаться было очень приятно - чистая прозрачная вода, сильное течение, на дне или песок, или мелкая галька. Что очень отличается от волжского дна - ил, обломки известняка, коряги, промышленный и бытовой мусор и только кое-где нормальное дно. После купания мы с Ю. Шафраном пошли через остров посмотреть на рыбаков. За несколько заходов наловили 3 щучки, несколько окуней и ещё какую-то мелочь.

Потом уху варили на костре! Какая прелесть! При этом молодые офицерики состряпали так называемый «ликёр шасси» - разбавили в 3-х литровой банке спирт из антиобледенительной системы Ту-95 и добавили туда какой-то оранжевый пищевой краситель. Зрелище, а тем более – аромат, были незабываемые! Как они могли на такой жаре пить такое пойло?

Там же, на втором острове, на мелководье, я набрал десятка три очень красивых разноцветных камешков, потом дома покрыл их нитролаком и они до сих пор у меня сохранились. Есть даже камешек с включением прозрачных кристалликов и он просвечивает. Дочка иногда играет с ними в «сокровища».

На следующий день с утра было пасмурно. Решили сходить на кладбище, т.к. в солнечный день мы бы там ничего не смогли сделать. Больше всего я боялся не найти могилу отца. Всё-таки 14 лет прошло с нашего отъезда из Чагана.

Зашли в столовую, позавтракали. Юра Шафран на завтрак взял рыбу. Косточка застряла в горле. Он сразу после столовой пошёл в госпиталь вытаскивать эту самую косточку.

Совершенно не помню этого момента, но надеюсь на память Лени.

Я и Слава подождали его немного, потом, опасаясь того, что тучки разойдутся, и выйдет палящее Солнце, собрали взятые мной из дома инструменты и пошли на стоянку служебных машин прямо под нашими бывшими окнами в 74 доме. Да к тому же и чувствовали мы себя хреновато - прилично обгорели на острове. Я то ещё терпимо себя чувствовал, а Слава, прожив 16 лет сначала в Ленинграде, затем в Эстонии, отвык от такого жгучего Солнца и обгорел так, что через несколько дней я ему со спины отошедшую кожу снимал большими кусками в пол-ладони. На стоянке служебных машин нам повезло - был готов к отъезду крытый грузовик, отвозивший офицеров на аэродром. Попросились туда, нас посадили. Минут за 10 доехали до поворота на кладбище. Там нас высадили и мы пошли по грунтовке вправо от шоссе.

Интересно, что в те годы многие офицеры добирались до 16 городка на дизеле – поезде, который стартовал недалеко от автобусной стоянки – возле дизель-электростанции. Далее он вез служивый народ до ст. Чаган, оттуда он, по всей видимости, выезжал уже задом наперед и ехал до служебного городка. Поезд этот пустили, вероятно, для экономии и по примеру Байконура. Кстати, мои родители говорили, что такой путь был практически единственным на заре городка – пока не построили бетонку. А так за свою бытность в городке я ни разу не видел на ветке от станции до «седьмого городка» движения. Стоящие вагоны – да, а чтобы они ехали – никогда.

На удивление память не подвела, и к могиле отца мы вышли без блужданий. Сначала мы выпололи всю траву, потом вытащили памятник из земли, чтобы снизу добраться до внутренней части памятника - иначе нельзя было прикручивать гайки. Для этого пришлось основательно подкопать его с боков. Пробили в алюминиевой обшивке отверстия и прикрутили табличку. Несколько раз сходил на грунтовую дорогу, засыпанную гравием, и принёс сотни две крупных камней. Ими мы потом заполнили цветник, чтобы не росли на этом месте сорняки.

Тут тучки начали редеть, мы стали торопиться. Развели "серебрянку", покрасили памятник, оградку, столик и скамейку. Постояли ещё несколько минут и пошли к шоссе.

Уезжали мы утром на «Ракете». Мы с братом решили ехать до Павлодара, а там пересесть на поезд. А Юра собрался ехать в Семипалатинск, а оттуда лететь домой. Пришли на пристань. Подошла наша «Ракета», мы со Славой погрузились. В это время появилась «Ракета», на которой собрался ехать Юра.

Но она так и не причалила. А поехала дальше. Скорее всего, были какие-то неполадки. А Юра помчался к дороге на Семипалатинск, т.к. мог опоздать на самолёт.

Причалила все же. Но капитан объявил, что машина неисправна и пойдет только до Долони. Пришлось – ноги в руки – бегом на трассу. К счастью, почти сразу меня подобрал автобус, который вез людей, причем как раз в аэропорт. Машина взобралась на перевал к Кулю, и я в последний (очередной последний J) раз бросил взгляд на милые места. В наше время J поездка в город на машине была экстраординарным событием. Она объявлялась за несколько недель, к ней готовились, и мы, ребята ее ждали как сейчас, наверное, не ждут даже поездку за границу. Еще бы, трястись больше двух часов по малознакомой местности, с переездом вброд мелких речушек, выискивая на горизонте трубы цементного завода. Потом поездка по городу (светофоры, асфальт, высокие дома, железнодорожный мост, рынок – все это так отличалось от тесного мирка, в котором мы подолгу были замкнуты).

Позже появилась «насыпь». Пыли стало поменьше, дорога покороче. Благодаря сломавшейся «Ракете» я смог увидеть дорогу в Семипалатинск, какой она стала в 1988 г. По этой весьма прилично асфальтированной трассе наш ПАЗик промчался 70 км до Жана-Семея меньше чем за час. Многие ли жители больших городов могут похвастаться, что они тратят на дорогу до работы такое время? И действительно, уже тогда многие жители городка работали в городе. По дороге мы пересекли какой-то канал, несколько в стороне я заметил весьма прилично выглядевшие (по крайней мере, с этого расстояния) поселки. Жизнь в «годы застоя» и здесь явно не стояла на месте!

Из Семипалатинска самолет неожиданно для меня взял курс не на Петропавловск (как я летел в эту сторону), а на Павлодар. Наплевав на горящие транспаранты, я встал в проходе и по левому борту еще раз (теперь уже точно последний) узрел оазис, ярко-зеленым пятном выделяющимся на краю выжженной солнцем степи.

За несколько дней в городке мы повидали несколько знакомых людей. Жаль, что их было очень и очень мало. Но такова специфика военных городков. «Текучесть кадров» здесь очень и очень велика. Совсем немногие оставались здесь после того как дети оканчивали школу. А последние обитатели городка были скорее временщиками, ощущение конца явно витало в воздухе.

Ходил в госпиталь. Одна медсестра что-то говорила про папу, но я ее не признал.

Школа была на ремонте, но многое, почти все было очень узнаваемым. Было очень приколько сфотографироваться мне, уже профессиональному химику, в химическом классе.

Видел я и свою бывшую квартиру, но только снаружи, попроситься зайти не хватило духа.

Жалею, что не прогулялись по окрестностям. Переправа, Будене, станция Чаган, Жана-Куль и многие другие места так и останутся в памяти в версии 70-х.

Поездка на родину в 1988 г. – одно из самых эмоциональных событий моей жизни.

To be continued and edited